ОЧЕРК О БАБОЧКЕ
из новой статьи Гунтера Гербхарда,
посвященной гётеанизму
и отношению человека и мироздания.

     Прежде чем перейти к конкретным вещам, которых от нас требует время, я бы хотел образно пояснить нашу ситуацию на примере метаморфозы бабочки. Гусеница наслаждается жизнью, ест, растет… А потом наступает момент, когда она вдруг вползает на верхушку какого-нибудь стебелька и прядет вокруг себя кокон.
   Потом все ее тело внутри кокона распадается в какую-то недифференцированную кашу; кажется, что гусеница просто умерла. Но если посмотреть внимательнее,- узнаешь, что некоторые ганглии (нервная система) сохраняются. Если бы разрушились и они, никакой метаморфозы не наступило бы!
     Затем постепенно эта «каша» начинает организовываться, и возникает бабочка. Когда гусеница ткала свой кокон, это выглядело так, как будто она строит себе гробик. Но после метаморфозы оказывается, что это никакой не гроб, а "колыбель для бабочки"; при внимательном взгляде на это указала бы нам сама форма кокона.

     И мы с вами живем как раз в то время, когда необходима такая метаморфоза в бабочку. Мы только обычно не знаем, что это за бабочка, и поэтому не можем представить себе эту метаморфозу. Мы все – гусеницы, которые, уже обожравшись, ищут себе все новые свежие листочки.
     А если какая-то гусеница принимается ткать себе кокон, остальные гусеницы начинают вопить: «Что ты делаешь?! Продолжай жрать, иначе помрешь!» - «Нет, - отвечает она, - я превращусь в бабочку». Но другие кричат еще громче: «Ты что! Бабочек не существует, мы их никогда не видели! А ты - откуда ты о них знаешь?» - «Мне об этом рассказал Дух», - отвечает гусеница, доплетая свой кокон. И ее тело распадается.

   Тогда другие говорят между собой: «Ну вот, эта глупая гусеница сама сделала себе гроб. А теперь еще и померла. У нее было такое чудесное, жирненькое тело. Теперь оно распалось. А бабочки нет как нет. Не верьте тому, что она говорила! А «дух», о котором она болтала, если и есть, то он заговорщик и теоретик!!!»     

   Но внутри кокона совершается тайна: тело гусеницы полностью распадается, а ганглии ее нервной системы не распадаются! То есть остается орган сознания! И поскольку гусеница сохранила орган сознания, она способна из этого распавшегося тела сделать себе тело бабочки.

   Но оставшиеся гусеницы этого не видят. И их первый вывод однозначен: гусеница умерла! А когда бабочка выходит на свет, гусеницы ее замечают.

   Тогда те, которые кричали громче всех, начинают вопить еще сильнее: «Посмотрите на эту бабочку! Что в ней проку! Она такая тонюсенькая, худая, никакого сравнения с нами, пухлыми гусеницами. Она больше не может есть свежие листики и скоро помрет. Бойтесь же превращаться в бабочку! Поверьте, мы лучше знаем!»

   Ибо гусеницы не имеют никакого представления о том, что можно питаться светом и что нектар, который собирает бабочка, ни что иное как свет.

 И только те гусеницы, которые, еще будучи гусеницами, поняли, что сочные, зеленые листики травы тоже создаются светом, могут развить в себе доверие к тому, что из гусениц могут родиться бабочки.

   И вот мы, человечество, находимся как раз внутри сотканного нами же кокона и переживаем метаморфозу. Повсюду вокруг нас все отмирает, все ломается, – нас уже не поддерживает никакая форма.

   И теперь остается только два пути: или мы будем охвачены страхом и всеми силами будем стараться воссоздавать мир гусениц; но страх туманит сознание, и тогда мы и впрямь отомрем как какие-нибудь червяки; или же мы станем развивать в себе доверие к метаморфозе и будем укреплять свое сознание, понимая, что все живое на Земле черпает свою жизнь из света Солнца (фотосинтез).

   И тогда мы поймем также, что форма кокона, образующаяся вокруг всего этого гниющего распада, создает пространство, необходимое для бабочки. И по мере этого понимания мы сможем также с возрастающим интересом наблюдать ход этого «распада», а благодаря этому будем легче переносить сопутствующую этому боль, не утратим мужества и познаем момент появления Нового.

   Этот образ метаморфозы бабочки говорит сам за себя. В нем можно увидеть, что необходимо для познания нашей, человеческой доли ответственности за дальнейшее развитие Земли, Космоса и Природы.

   Как можем мы, каждый из нас, в собственном познании постигать истинное значение света и тем самым приближаться к Цели всего Творения?"

перевод с нем. на рус. яз - Андрей Локтев

источник

Boris Starostinв Фейсбукеhttps://www.facebook.com/boris.starostin.79/posts/116.

"Современная школа не даёт повода ни к письму, ни к чтению, ни к счёту», - считает немецкий просветитель и отец шестерых детей Петер Гуттенхофер, который больше 40 лет работает учителем в вальдорфской школе в Касселе. Он автор образовательной концепции Small is Beautiful. На своём семинаре «Обучение в согласии с природой» Петер рассказал, какой должна быть школа сегодня и почему список продуктов важнее того, что учитель пишет на доске. Вы читаете конспект лекции педагога вальдорфской школы о том, чему действительно стоит учить современных детей.

     Петер Гуттенхофер начал своё выступление на семинаре с рассказа о полете Гагарина в космос и размышлениях о запрете на ядерные испытания. Он говорил об усилении раскола между городом и деревней и об экспериментах со свободой. Понять, где связь, сначала было непросто. Но за три дня кое-что встало на свои места. Я записала главные тезисы его трёхдневного семинара.

Как изменилась жизнь городских детей
     Технологии изменили мир очень сильно, он стал настолько развитым, что современный человек до 30 лет может ни разу всерьёз не поработать. Детям, растущим в городе, нечего создавать. Они не делают ничего полезного для семьи, потому что всё уже сделано кем-то или чем-то. Воля детей никак не тренируется. Так как им некуда её применять, их физическое тело не развивается.
Дети не знают, откуда что берётся. Откуда в магазинах появляются продукты. Что должно произойти, чтобы из растения получилась хлопчатобумажная футболка. Откуда в розетках электричество, а в кране вода. Откуда появляется бензин для машин. Они не то что не знают, им всё равно. И такой подход рождает безответственность и останавливает развитие мышления.
Сегодня для всего, что может понадобится в быту, есть деньги. И это лучшее средство, чтобы выключить сознание ребёнка. Мы и сами живем с вещами, которые нам чужды, про которые мы мало что знаем, и дети чувствуют это.
     Петер спрашивает у детей: вы видели когда-нибудь куриную ферму, а свиноферму, а коров в коровнике? В Германии ни одна корова не видит солнечного света. Это самое ужасное страдание, которое только можно представить.
     На рыбном базаре в Петербурге живую рыбу выкладывают прямо на лёд, чтобы она задыхалась. Потому что по новым законам её нельзя убивать, рыба должна умереть сама. И она задыхается, лёжа на льду несколько часов. Но мы не замечаем этого, потому что очень заняты собой.
     И если мы сами не знаем, откуда что берётся в этом мире, то мы должны хотя бы увидеть других существ, живущих рядом с нами.

Главная проблема современной школы
     Как только ребёнок приходит в школу, его сажают за парту и обездвиживают. Невозможность делать что-то своими руками лишает ребёнка развития способности к абстрактному мышлению, а постоянная неподвижность мешает развитию воли. Дети учатся только головой, они остаются «глупыми» в руках и ногах. К сожалению, это тенденция всей цивилизации — так учат детей и в Европе, и в Бразилии, и в России.
     В Германии проводят самые простые тесты и видят, что детям с каждым годом всё труднее выполнять даже несложные упражнения. Например, пройти спиной вперёд
     Они сразу же начинают оглядываться. То есть они не чувствуют своё тело и не чувствуют, что с ним. Проблемы с физическим равновесием и ориентацией в пространстве есть у многих.
     Не только дети, но и взрослые теряют способность концентрироваться, и это тоже проблема всего человечества. Раньше двухчасовой доклад могли спокойно дослушать до конца, сейчас сообщения должны быть не дольше 20 минут.
     Раньше даже дети работали, и работали много — из нужды. Сейчас вопрос в том, как сохранить работу не из нужды, а из других потребностей. Потому что человек по-прежнему становится самим собой через труд и через усилие.

4 вещи, которые могут вернуть детство современному ребёнку
     Если задаться вопросом: «Что мы должны для этого делать?», то фронт работ представляется просто необъятным. Мы тут же решаем, что должны изменить всё, и понимаем, что изменить ничего нельзя. И поэтому ничего не делаем.
     Единственный вопрос, который имеет смысл задавать: «Что мы можем сделать?». Например, мы можем убрать парты из класса. Или я как учитель могу заметить, что ребёнок не понимает, чего он хочет. И я помогу ему узнать. И тогда я отдам ему честь как автономному независимому существу. И в этом тоже свобода выбора — посвятить свою прекрасную автономию другим людям.

     Чуть позже Петер Гуттенхофер предложил собравшимся учителям ответить на три вопроса, и среди них был вопрос «Что бы вы хотели в школе для своего ребёнка?». И когда ответы собрали воедино, оказалось, что все хотят красивого и прекрасного: «Свободный в решениях учитель», «Целостное образование», «Связь с практикой», но конкретного наполнения у фраз не было.

1. У ребёнка должно быть место, где ему будет что делать
Ребёнку нужна вода, грязь, песок, камни. Почему химия в старших классах скучная? Потому что ребёнок не знаком с веществом. Он не прыгал по лужам, не рассыпал муку, не запускал руку в горох.
В Германии дороги и тротуары настолько ровные, что луж нет. И это можно назвать разрушением детства
2. Ребёнок должен видеть работающего взрослого
Человек за компьютером работающим для ребёнка не является.
3. Родители могут организовать настоящий детский сад
Я мечтаю о таком образовании, когда мама не сдаёт детей в детский сад, а когда несколько мам собираются вместе, чтобы воспитывать детей. Вот это настоящий детский сад. А современный детский сад — это искушение для родителей, потому что они думают, что отдают ребёнка специалистам. А специалисты в лучшем случае не знают, что делать.
4. Больше отдавать, чем брать
Это есть принцип преодоления самости. И это основа педагогики — отдать детям полностью подготовленное пространство. Это не приходит с возрастом, но воспитывается. Как обычно, начинаем с себя. Но пока мы даже к земле относимся так, что только берём, не отдавая.

Что для учителя значит любить свою работу
     Главная сложность сейчас — это хороший учитель. Его негде взять, а в школе некому работать. Современные учителя страдают от профессионального выгорания. 60% учителей в Германии мучаются депрессией. Учитель с синдромом профессионального выгорания работает без юмора, без терпения, без фантазии. Было бы неплохо научить каждого педагога юмору. В Германии уже есть школа клоунов для учителей.
     Многие говорят, что хотят свободного учителя. Как выглядит человек, который свободен? Он женат или нет, он свободен от денег, он хорошо ест, у него есть свободные средства на здоровый образ жизни, он раз в год отдыхает в Италии? Каким он может быть ещё?
     Вы говорите, что хотите учителя, который любит свою работу. А что такое «любить работу»? Любовь — это очень точное чувство. И оно всегда проявляется действием. Если ребёнок болен, вы не будете сидеть у кровати и рассказывать ему, как вы хотите его любить. Вы сделаете компресс, нальёте морс, поставите горчичники или сделаете что-нибудь ещё. Это и есть любовь. Любовь — это то, что существует здесь и сейчас. Это не облако где-то там.
     Но если ребёнок не знает про 3+5, как это сделать для него с любовью? И что значит любить, если ребёнок должен выучить 3+4, но у него нет желания, а может быть, нет даже и понятия числа?
     Многие хотят целостного образования и связи с практикой. Проблема в том, что те люди, которые нас воспитывают, не работают по-настоящему.
     Учитель, каждый год выводящий на доске буквы, на самом деле не работает
     Да, физически он производит какие-то действия, да, он помогает ребёнку узнать буквы. Но по большому счёту его действия, его буквы не приносят пользы, какую приносит письмо, дошедшее до адресата, список покупок для похода в магазин или ведение личного дневника.
     А дети хотят делать то, что делают взрослые. Что учитель сам пишет по делу, кроме записей в классном журнале? Что вы сами в своей обычной жизни пишете ручкой? Если вы не пишете ничего, то зачем ребёнку учиться писать?
     То, что написано на доске — это фейк, у этих текстов нет адресата. Школа не даёт повода ни к письму, ни к чтению, ни к счёту. И вот тут мы подходим к главному изменению, которое необходимо школе. Учитель должен делать что-то по-настоящему, не для детей, а для мира.
     Если вы хотите, чтобы дети начали делать, начните делать сами. Своими руками. И мы должны находить такие примеры, когда ребёнок сможет подражать чему-то, которые сами по себе были бы исполнены смысла. Учитель, который пишет на доске, не приносит пользы миру. Хоть он и делает это руками, но есть что-то ещё.

Как учить детей с помощью придания всему формы
     Для чего мы рисуем или зачем занимаемся музыкой? Первые ответы, которые приходят в голову: потому что это удовольствие и потому что это красиво. Абсолютно неверный подход. Он появился, потому что к учёбе мы относимся интеллектуально. Между тем, музыка улучшает саму способность учиться и улучшает принципиально.
     Считается, что ребёнок к десяти годам, к окончанию начальной школы, должен уметь читать, писать, считать. Но зачем учить ребёнка писать, когда можно учить печатать? Чтобы ответить на этот вопрос, стоит задаться другим — чему мы придаём форму, когда посвящаем время искусству?
     Мы придаем форму дыханию пением или игрой на флейте. Оформляется дыхание — приходит звук. А флейта — это ещё и мелкая моторика, поэтому с ней оформляется и движение. Чтобы взять флейту, нужно расправить тело, красиво встать.
     А есть ещё сила представления. В семь лет ребёнок получает возможность понимать абстрактные слова: вчера, сегодня, завтра. Он получает силу представления. И эта сила должна быть оформлена им в пространстве и времени. Если мы не будем придавать силам форму, то эти силы останутся дикими. Вот для этого и нужна культура. А как это делать? Как, например, оформить абстрактное число «два»? Нужно внимательно всмотреться в него.
     Что такое «два»? Какое его главное качество? Когда мы всмотримся, то увидим, что суть понятия «два» — это полярность: мужчина и женщина, ночь и день, левое и правое, верх и низ
     А что такое «три»? Это время — прошедшее, настоящее, будущее. Это семья — мама, папа, ребенок. Это Троица, это три измерения пространства. И таким образом все силы мы можем оформить, если задумаемся об их качестве. Воспитывать — значит окультуривать силы.

Что такое на самом деле «уметь писать»
     Писать — значит, приводить силы в форму. В маленькую форму законченных букв. Дети учатся писать не для того, чтобы научиться писать в буквальном смысле, а чтобы придать себе форму и чтобы придать форму своим мыслям.

Как оценить результат обучения
     Собственно, ответ дан давно. Судить будут по плодам. Принципиально важно, что плоды всегда находятся вне человеческого тела. И чтобы их получить, нужно сначала поработать руками. Всё, что меняет этот мир, меняет его руками. То, что есть в вашей голове, никого не интересует. Вы становитесь интересны, когда начинаете что-то делать. Например, набирать мысли на клавиатуре.
     Чтобы поработать руками, сначала нужно прийти в то место, где это можно сделать. И нельзя не задаться вопросом — где находится центр моих дел? Он в голове, в сердце, в пятках? И оказывается, что этот центр, как и плоды, тоже находится вне физического тела.
     И для того, чтобы увидеть центр своих дел, надо отвлечься от себя самого. И вот тут возникает вопрос поиска равновесия, потому что увидеть других и стать самим собой — это прямо противоположные задачи.
     Всю историю человек стремился к уходу и дистанцированию, в этом и есть характер человека. На физическом уровне наше стояние на двух ногах — это желание дистанцироваться от земли.
      Наши ритуалы, связанные с едой (посуда, столовые приборы), — это желание дистанцироваться от еды. Мы не вгрызаемся в мир, как животные. Мы смотрим, нюхаем, аккуратно разминаем вилочкой, осторожно кладём маленький кусочек в рот. А теперь подумайте о лошади, у неё весь луг — это накрытый стол. А мы не хотим на луг, мы хотим автономии. От земли, от еды, от других.
     Вот почему в XX веке было так много экспериментов со свободой. И когда я протягиваю руку, чтобы взять что-то, это значит, что я связываю себя с этим предметом. И в этом жесте проявляется мой интерес связать себя с миром. И тогда у меня появляется возможность осмысленного действия. Но что такое осмысленное действие?
     Действие осмыслено, когда оно таково, как этого требует наше окружение. А что требует окружение? Это может знать только человек, который про окружение хоть что-то знает. Вот именно поэтому и имеет смысл интересоваться другими существами. Помните, мы начинали с вопроса — где находится центр моих действий. И получается, что действие становится осмысленным, когда моя работа служит не мне, а миру. Но тогда вся система цивилизации ставится под вопрос, потому что всё, что мы делаем — это использование мира.
     Но человечество небезнадёжно. Оно развивается волнами, и на каждой волне у него появляется избыток сил
     У подростка возникает сила создать нового человека из себя самого и возникает переизбыток творческих сил для этого создания. Так и человечество сейчас получило избыток сил. И нам их ещё оформлять и оформлять.
     С эпохой Гагарина закончилась та часть технологической эры, когда технологии развивались как вещь в себе. А с подписанием соглашений о запрете на испытания ядерного оружия начался разворот к осознанному использованию технологий. Но пока процесс идёт очень медленно.
     Нам снова надо начинать с нуля. Создавать культуру заново, потому что старая культура устала. Откуда начинать? Культура вышла из сада, и сейчас мы возвращаем культуру в сад.

Три вопроса от Петера Гуттенхофера каждому

1. Назовите своё самое прекрасное переживание в школьном детстве?
2. Скажите, чего вам не хватало в школе?
3. Опишите, что бы вы хотели в школе для своего ребёнка?

Автор конспекта

Галина Кузнецова

АНГЕЛЫ

Из книги Михаэлы Глёклер

БЕСЕДЫ С РОДИТЕЛЯМИ

     Почему мы не видим ангелов?
     В поэзии, живописи и религии мы можем найти и образ ангела, и описания совместных с ним переживаний. И здесь возникает вопрос: - Почему мы не видим ангелов?
     Для детей ангел — это нечто само собой разумеющееся.
  Мы и сами то и дело говорим: «Вот уж твой ангел-хранитель хорошо постарался!» — например, когда ребенок едва не попадает под машину, но в последний момент водитель успевает затормозить.
  Чем младше ребенок, тем менее он способен отличать переживания чувственного мира от переживаний мира сверхчувственного. Лишь с формированием абстрактного мышления дети теряют непосредственную способность воспринимать эти высшие сферы.
   Поэтому малыши так радуются время от времени определенным моментам вдумчивого, благоговейного настроения дома или в школе. В такие минуты они чувствуют особенную защиту и некую естественную «окрыленность», приподнятость.
  Если забыть ненадолго о плаче и реве, в которых малыш выражает собственную волю, мы сможем обнаружить в детях еще множество моральных качеств, которыми мы обычно наделяем ангелов.
    Открытый, светлый, бодрствующий, порой необычайно испытующий взгляд, так часто встречающийся уже у новорожденных.
   Легкость движений, с какой дети двигаются, научившись бегать. Иногда они прыгают и скачут так, словно у них и впрямь крылья за спиной.
  Наконец, инстинк­тивное чувство истинного. Они насквозь видят ложь взрослых, не называя и даже не осознавая ее.
   Дети еще гораздо ближе к ангелам, чем взрослые.

     Почему же человек утрачивает знание об ангелах? С развитием самостоятельного мышления, целиком направленного на отношения с внешним миром, теряется способность воспринимать духовное. Ведь духовные способности человека, само мышление, базируется исключительно на чувственном опыте. Мы думаем лишь о том, что можем увидеть, и с помощью мышления объясняем себе все явления чувственного мира. Из-за этого мышление лишается способности постигать и видеть сверхчувственное.

     Но мышление — единственная сверхчувственная способность восприятия, с которой мы умеем Нормально обращаться. Если же мы не используем его для постижения духовных явлений, то мы ничего о них и не узнаем. Мы не можем воспринимать их так же, как, скажем, камни и цветы, ведь физическим зрением мы можем воспринимать именно физические объекты, предметы чувственного мира. Но, как уже упоминалось ранее, мы можем компенсировать это с помощью бесед с собою же, пытаясь понять собственные мотивы развития: тогда с помощью мыслительной деятельности мы можем прикоснуться к сверхчувственному.

     Тем не менее, мы снова и снова возвращаемся к вопросу: почему для человека это так сложно? Куда проще было бы, если бы все это было естественной частью реальности, если бы мы знали, откуда к нам приходят те или иные мысли, от каких духовных существ: от ангелов — или других сущностей.

    Но ясно и другое: если бы мы и впрямь были способны непосредственно переживать сверхчувственную природу нашего мышления и видеть истину, то нам не пришлось бы мучительно работать над формированием мысли в учебном процессе. Мы бы все знали и нам не нужно было бы учиться. И человеческая жизнь, в том виде, в котором она существует сегодня, потеряла бы всякий смысл.

   Если бы нам не нужно было ничего бояться, если бы мы знали, что нам предстоит, и осознавали свою вечную природу — что было бы тогда развитием? Чему бы мы еще могли научиться? Нам пришлось бы искать новую задачу. Мы были бы не людьми, а ангелами. Ангелы существуют в иных условиях развития, и задачи у них иные, нежели у людей.

     Для нас характерно то, что, прежде всего, нам необходимо найти самих себя; что мы ищем то, чего у нас нет, и часто нам приходится преодолевать различные препятствия, отказываться от того, что у нас есть: например, от такого качества, как страх. По сути, существует лишь одно-единственное качество, которого это не касается, от которого нам не нужно избавляться, с которым не нужно бороться, и которое мы можем невообра­зимо возвысить собственными усилиями: это любовь. Именно эта сила в человеке как участвует во временном развитии, так и превосходит его и носит вневременной вечный характер. Поэтому это качество сильнее всего приближает нас к ангелам.

   Охваченные любовью, даже те люди, что были воспитаны в абсолютно земных, материальных условиях и никогда не хотели иметь ничего общего с религией, могут сказать: «Я теперь представляю, о чем говорят другие, рассказывая о божественном или духовном мире». Они испытывают нечто такое, что не вписывается в понятия внешнего, материального мира. В такие минуты можно понять, почему встреча с духовными сущностными, особенно с Христом, часто изображается в виде свадьбы, в образе любви. Стать истинным человеком, отыскать Христа — означает научиться любить.

     Подобный опыт и дает нам понимание, почему мы не можем «увидеть» ангелов. Ведь все их черты — бодрственность, верность, все­объемлющее знание — это качества, которые нельзя увидеть глазами или потрогать руками. Их можно лишь почувствовать всей душой, ощутить в образе некого идеала.

    «Увидеть» ангела, таким образом, — значит осмыслить его, суметь пережить его. И этому может научиться каждый, стоит только захотеть...

ОРГАНИЧЕСКАЯ АРХИТЕКТУРА

статья Луиджи Фьюмара,

архитектора из Дорнаха, Швейцария

     «Организация жизненного пространства влияет на наше сознание: угнетает его или наоборот — вдохновляет. Дом или квартира должны максимально подходить каждому конкретному человеку.
   Органическая архитектура — это не стиль, а подход, когда учитываются все составляющие качества жизни человека, его потребности, начиная с биологических и заканчивая духовными. Это позволяет создать гармоничное пространство, в котором у человека будет больше энергии для того, чтобы он занимался творчеством, саморазвитием, духовным ростом. Кроме других отличий, такая архитектура предусматривает еще и движение и передает человеку стремления.
     Например, в школе, построенной по органическому принципу, форма помещений в начальных классах похожа на ту, в которой человек пребывает в утробе матери. По мере роста и развития ребенка эта форма приобретает более прямоугольные очертания, чтобы подрастающий человек становился все более адаптированным к социуму.
    Органический архитектор, проектируя детский сад, развивает, например, идею некоего надежного укрытия. То есть здание становится существом, стремящимся защитить детей, предоставить им привлекательное пространство, интересное для игр. И все эти качества есть выражения сущности.

    Совершенно иначе будет решаться фабричное здание, для которого свойственна динамичность. Это другая индивидуальность. Подобно тому, как отличаются индивидуальности учителя и бизнесмена, будут отличаться и дома для них. При этом также должны учитываться местные и культурные условия.

     Задача архитектора сделать все таким образом, чтобы идея стала доступна восприятию других людей, которые, глядя на здание, должны чувствовать его существо, его индивидуальность. Если архитектору это не удалось, значит, он не справился со своей задачей. Вполне возможно выразить, например, отношение разных сторон дома к окружению. Это подобно тому, как выражает свои эмоции сам человек.

    Природа вдохновляет, но архитектор не имитирует ее, а старается гармонизировать с окружающей средой. Дом должен быть живым. Это создается за счет формы помещения и элементов. Например, формы окон, которые трансформируются вдоль фасада. Каждая форма дает разную степень уюта и защищенности. Вот геометрически правильные здания — чаще всего лишены жизни.

      Органический дом можно создать из любого материала, так как нет плохих материалов, есть неудачное их применение. Любой строительный материал подходит для определенных нужд. Даже стекло и металл можно так вписать в среду, что будет ощущение теплоты. Главное – это ощущение единства дома, когда бы человек чувствовал в нем свое божественное начало, а не потерялся бы в технике. Нужно думать и о том, что человек живое существо. В каждом индивидуальном случае сознание формирует быт. Но есть, наверное, общее сознание населения определенной местности, которое формируется окружающей средой.

     Ведь разница между жителями исторического центра и панельных домов ощущается. Архитектура влияет на сознание и мироощущение людей, даже если ежедневно не вглядываться в фасады домов. Влияние происходит на подсознательном уровне. Основатель органической архитектуры Штайнер создавал окна, которые «росли» из земли. Когда человек смотрит на них, он чувствует, что есть возможность двигаться дальше.   

     В органической архитектуре цвет используется особым образом. Это во многом исходит от Рудольфа Штайнера и работавших с ним художников. Они разрабатывали технику многослойного цветового решения поверхностей. Отдельные участки окрашиваются разными цветами, и поверхность приобретает пространственное выражение, некую прозрачность. Штайнер пытался создать впечатление исчезающей стены, перестающей быть физическим предметом. Её прозрачность как бы позволяла увидеть нечто за ней. Это должно было стимулировать познание того, что находится за материальной действительностью.

   Другой аспект этого – стремление придать архитектурным формам жизненность. Это достигается благодаря цветовым переходам и трансформациям. В органической архитектуре каждый элемент развивается из предыдущего. Выходит не ряд одинаковых элементов, а последовательная трансформация частей, подобно тому, как это происходит в живой природе. Там нет четкого разграничения между частями, всё непрерывно. Так и в архитектуре создается непрерывная трансформация элементов и цветов. При решении длинного коридора можно изменять цвет поверхностей, скажем, через каждые пять метров, и выйдет непрерывное колористическое преобразование. Еще одним важным аспектом органической колористики является связь цвета с чувствами и настроениями. Цветовое решение должно быть связано с выбранными формами и функциональными процессами..."